Ангуттара Никая
Вераньджа сутта
8.11. Вераньджа
Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Вераньдже у подножья ниимового дерева Налеры. И тогда брахман из Вераньджи подошёл к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и сказал Благословенному:
«Я слышал так, Мастер Готама: «Отшельник Готама не выражает почтения тем брахманам, которые старые, пожилые, отягощённые годами, много прожившие, чьи дни подходят к концу. Он не встаёт перед ними и не предлагает им сиденья». И это действительно правда, что Мастер Готама не выражает почтения тем брахманам, которые старые, пожилые, отягощённые годами, много прожившие, чьи дни подходят к концу, не встаёт перед ними и не предлагает им сиденья. Не подобает так делать, Мастер Готама».
«Брахман, в этом мире с его дэвами, Марой, Брахмой, с его поколениями жрецов и отшельников, богов и людей, я не вижу никого, кому бы я мог выражать почтение, или перед кем я мог бы вставать, или кому я мог бы предлагать сиденье. Поскольку если Татхагата выразит почтение кому-либо, или встанет перед ним, или предложит ему сиденье, то голова этого человека расколется».
(1) «У Мастера Готамы нет вкуса».
«Брахман, есть способ, когда можно правдиво сказать обо мне: «У отшельника Готамы нет вкуса». Татхагата отбросил свой вкус к формам, звукам, запахам, вкусам, и тактильным ощущениям. Он срезал их под корень, сделал подобными обрубку пальмы, уничтожил, так что они более не смогут возникнуть в будущем. Вот каким образом кто-либо мог бы правдиво сказать обо мне: «У отшельника Готамы нет вкуса». Но ты ответил, не это имея в виду».
(2) «Мастер Готама не общителен».
«Брахман, есть способ, когда можно правдиво сказать обо мне: «Отшельник Готама не общителен». Татхагата отбросил общительность с формами, звуками, запахами, вкусами, и тактильными ощущениями. Он срезал их под корень, сделал подобными обрубку пальмы, уничтожил, так что они более не смогут возникнуть в будущем. Вот каким образом кто-либо мог бы правдиво сказать обо мне: «Отшельник Готама не общителен». Но ты ответил, не это имея в виду».
(3) «Мастер Готама приверженец не-делания»
«Брахман, есть способ, когда можно правдиво сказать обо мне: «Отшельник Готама приверженец не-делания». Ведь я провозглашаю не-делание телесного, словесного, и умственного плохого поведения. Я провозглашаю не-делание многочисленных видов плохих, неблагих деяний. Вот каким образом кто-либо мог бы правдиво сказать обо мне: «Отшельник Готама приверженец не-делания». Но ты ответил, не это имея в виду».
(4) «Мастер Готама—аннигиляционист».
«Брахман, есть способ, когда можно правдиво сказать обо мне: «Отшельник Готама—аннигиляционист». Ведь я провозглашаю уничтожение жажды, злобы, и заблуждения. Я провозглашаю уничтожение многочисленных видов плохих, неблагих качеств. Вот каким образом кто-либо мог бы правдиво сказать обо мне: «Отшельник Готама—аннигиляционист». Но ты ответил, не это имея в виду».
(5) «Мастер Готама—отвратитель».
«Брахман, есть способ, когда можно правдиво сказать обо мне: «Мастер Готама—отвратитель». Ведь мне отвратительно телесное, словесное, и умственное неблагое поведение. Мне отвратительно обретение многочисленных видов плохих, неблагих качеств. Вот каким образом кто-либо мог бы правдиво сказать обо мне: «Мастер Готама—отвратитель». Но ты ответил, не это имея в виду».
(6) «Мастер Готама—упразднитель».
«Брахман, есть способ, когда можно правдиво сказать обо мне: «Мастер Готама—упразднитель». Ведь я обучаю Дхамме ради упразднения жажды, злобы, и заблуждения. Я обучаю Дхамме ради упразднения многочисленных видов плохих, неблагих качеств. Вот каким образом кто-либо мог бы правдиво сказать обо мне: «Мастер Готама—упразднитель». Но ты ответил, не это имея в виду».
(7) «Мастер Готама—мучитель».
«Брахман, есть способ, когда можно правдиво сказать обо мне: «Мастер Готама—мучитель». Ведь я утверждаю, что плохие, неблагие качества—неблагое телесное, словесное, и умственное поведение—должны быть сожжены. Я утверждаю, что кто-либо является мучителем [неблагих качеств], когда он отбросил плохие, неблагие качества, которые должны быть сожжены, когда он срезал их под корень, сделал подобными обрубку пальмы, уничтожил так, что они более не смогут возникнуть в будущем. Татхагата отбросил плохие, неблагие качества, которые должны быть сожжены. Он срезал их под корень, сделал подобными обрубку пальмы, уничтожил так, что они более не смогут возникнуть в будущем. Вот каким образом кто-либо мог бы правдиво сказать обо мне: «Мастер Готама—мучитель». Но ты ответил, не это имея в виду».
(8) «Мастер Готама—робкий».
«Брахман, есть способ, когда можно правдиво сказать обо мне: «Мастер Готама—робкий». Ведь я утверждаю, что кто-либо является робким, когда он отбросил сотворение нового существования, будущую кровать [в виде] утробы. Когда он срезал его под корень, сделал подобным обрубку пальмы, уничтожил так, что оно более не сможет возникнуть в будущем. Татхагата отбросил сотворение нового существования, будущую кровать [в виде] утробы. Он срезал его под корень, сделал подобным обрубку пальмы, уничтожил так, что оно более не сможет возникнуть в будущем. Вот каким образом кто-либо мог бы правдиво сказать обо мне: «Мастер Готама—робкий». Но ты ответил, не это имея в виду.
Представь, брахман, курицу с восемью, десятью или двенадцатью яйцами, которые она бы укрыла, высидела, взрастила правильным образом. Первый из тех цыплят, который пробил бы скорлупку остриями своих когтей и клювом и благополучно вылупился, мог бы именоваться старшим или младшим?»
«Он мог бы именоваться старшим, Мастер Готама. Он старший среди них».
«Точно также, брахман, в [этом] поколении, погружённом в невежество, став подобным полностью укрытому яйцу, я пробил скорлупу невежества. Я единственный в мире, кто пробудился в непревзойдённое совершенное просветление. Поэтому я старший, лучший в мире.
Моё усердие, брахман, было неослабевающим. Моя осознанность была незамутнённой. Моё тело было безмятежным, не имеющим взволнованности. Мой ум был сосредоточенным и однонаправленным.
Будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], я вошёл и пребывал в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации], с восторгом и счастьем, которые возникли из-за [этой] отстранённости.
С угасанием направления и удержания [ума на объекте], я вошёл и пребывал во второй джхане, в которой наличествуют внутренняя уверенность и единение ума, в которой нет направления и удержания, но есть восторг и счастье, которые возникли посредством сосредоточения.
С угасанием восторга я пребывал невозмутимым, осознанным, бдительным и ощущал счастье телом. Я вошёл и пребывал в третьей джхане, о которой Благородные говорят так: «Он невозмутим, осознан, пребывает в счастье».
С оставлением удовольствия и боли, равно как и с предыдущим угасанием радости и недовольства, я вошёл и пребывал в четвёртой джхане, которая ни-приятна-ни-болезненна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости.
Когда мой ум был подобным образом сосредоточен, очищен, ярок, безупречен, избавлен от загрязнений, гибок, податлив, устойчив и непоколебим, я направил его к познанию воспоминаний собственных прошлых обителей. Я вспомнил свои многочисленные жизни—одну, две, пять, десять, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы свёртывания мира, многие циклы развёртывания мира, [вспоминая]: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился [теперь уже] здесь. Здесь также у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь». Так я вспомнил свои многочисленные прошлые обители в подробностях и деталях.
Это, брахман, было первым знанием, которое я получил в первую стражу ночи. Невежество было уничтожено, знание появилось; тьма была рассеяна, возник свет—так происходит с тем, кто пребывает прилежным, старательным и решительным. Это, брахман, было моим первым пробитием, подобно тому, как цыплёнок вылупливается из скорлупы.
Когда ум был подобным образом сосредоточен, очищен, ярок, безупречен, избавлен от загрязнений, гибок, податлив, устойчив и непоколебим, я направил его к познанию смерти и перерождения существ. Я увидел за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, смерть и перерождение существ. Я распознал низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой: «Эти существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавшие под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в мире лишений, в плохих местах, в нижних мирах, в аду. Но эти существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавшие под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в приятных местах, в небесных мирах». Так, посредством божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, я увидел смерть и перерождение существ, я распознал низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой.
Это, брахман, было вторым знанием, которое я получил в срединную стражу ночи. Невежество было уничтожено, знание появилось; тьма была рассеяна, возник свет—так происходит с тем, кто пребывает прилежным, старательным и решительным. Это, брахман, было моим вторым пробитием, подобно тому, как цыплёнок вылупливается из скорлупы.
Когда ум был подобным образом сосредоточен, очищен, ярок, безупречен, избавлен от загрязнений, гибок, податлив, устойчив и непоколебим, я направил его к познанию уничтожения умственных загрязнений. Я распознал в соответствии с действительностью: «Это—страдание… Это—источник страдания… Это—прекращение страдания… Это—путь, ведущий к прекращению страдания… Это—пятна [загрязнений ума] … Это—источник пятен… Это—прекращение пятен… Это—путь, ведущий к прекращению пятен». Когда я узнал и увидел это, мой ум освободился от пятна чувственности, освободился от пятна существования, освободился от пятна невежества. Когда он освободился, пришло знание: «[Он] освобождён». Я напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования».
Это, брахман, было третьим знанием, которое я получил в последнюю стражу ночи. Невежество было уничтожено; знание появилось; тьма была рассеяна, возник свет—так происходит с тем, кто пребывает прилежным, старательным и решительным. Это, брахман, было моим третьим пробитием, подобно тому, как цыплёнок вылупливается из скорлупы».
Когда так было сказано, брахман Вераньджа обратился к Благословенному: «Мастер Готама—самый старший! Мастер Готама—самый лучший! Великолепно, Мастер Готама! Великолепно Мастер Готама! Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Мастер Готама различными способами прояснил Дхамму. Я принимаю прибежище в Мастере Готаме, прибежище в Дхамме и прибежище в Сангхе монахов. Пусть Мастер Готама помнит меня как мирского последователя, принявшего в нём прибежище с этого дня и на всю жизнь».